Фельдмаршал Михаил Федотович Каменский был невелик ростом, сухощав, широк в плечах, приятен лицом, а "в разговоре - по словам его биографа Бантыш-Каменского - нетерпелив и странен, иногда очень ласков". По преданию, своих детей Михаил Федотович сек, даже когда они были уже в генеральских чинах. Разбив турок под Сакульцами, граф предал огню и мечу и сами Сакульцы, и близлежащий городок Гангур: все жители, включая женщин и детей, были вырезаны.

Екатерина Великая называла его сумасшедшим и старалась не допускать до командования: приняв армию после смерти князя Потемкина (которого императрица любила всю жизнь), Каменский обвинил покойника в растрате казенных денег и оставил должность только по приказу самой государыни.

Его московский дом был заполонен карликами и карлицами, калмычками и турчанками, в домашнем театре играли комедии Вольтера и Мариво, а попугай графинюшки пел русские народные песни вместе с сенными девушками. Графа в доме боялись как огня: он глубоко презирал людей и был скор на расправу. Свою связь с дворовой девкой Каменский выставлял напоказ всей Москве - возвращаясь из армии, он немедленно уезжал в деревню к любовнице. То, что при этом чувствовала графиня, его совершенно не заботило. Михаил Федотович был крут, бесцеремонен, блестяще образован и отличался чисто русской склонностью к юродству: любил ходить в голубой куртке на заячьем меху и желтых мундирных панталонах, собрав волосы на затылке в пучок. Он был абсолютно непредсказуем и мог выкинуть все что угодно, не обращая никакого внимания на чины и звания собеседника. Когда его назначили рязанским генерал-губернатором, к нему на прием как-то попросилась местная помещица. Она вошла в комнату, где граф играл со своей любимой борзой, - и в лицо барыне тут же полетело полдюжины щенков. О том, что Михаил Федотович делал со своими крепостными, и говорить не приходится - он сажал их в колодки, надевал на них железные ошейники, нередко засекал насмерть.

Карьера Каменского оборвалась во время наполеоновских войн. Граф был назначен главнокомандующим находившейся в Пруссии русской армии, Державин проводил его на поле брани стихами: "Остатний меч Екатерины, булат, обдержанный в боях!.." В том, что произошло дальше, ясности нет: одни говорили, что у графа помутился рассудок, другие же считали, что он испугался полководческого гения Наполеона. Михаил Федотович приказал войскам возвращаться в Россию, а затем самовольно сложил с себя командование и уехал в свою деревню. Там он и жил, опозоренный и отлученный от двора - его конец был неожидан и ужасен.

Каменский унижал и мучил крепостных, сдавал их в солдаты и отправлял на каторгу; он баловал и задаривал только свою любовницу, которой безгранично доверял. Однако девушка не любила старика: по ночам к ней в комнату пробирался молодой смазливый чиновник, служивший в губернской полиции. Если бы графа не стало, они могли бы жить припеваючи, и любовники приняли решение... Теперь надо было найти того, кто решился бы на преступление.

Этим человеком стал дворовый, брата которого Каменский засек солеными розгами. План убийства разработала сама фаворитка. Дома граф был окружен охраной, в его кабинет мог входить лишь безгранично преданный камердинер, а у входа в спальню рвались с цепей два огромных волкодава. Зато путешествовал он без эскорта, и любовница знала все его дневные планы - это обстоятельство сыграло на руку заговорщикам.

В Орел граф Каменский выехал в фельдмаршальском мундире и треуголке с золотым позументом; на козлах сидели кучер и лакей. Барин привольно раскинулся в пролетке и не заметил, как один из его конюхов прыгнул на козлы экипажа. Остро отточенный топор рассек череп фельдмаршала надвое...

Лучшие дня

Его бывшая наложница благополучно вышла замуж за своего полицейского, убийце же спастись не удалось: лес оцепила целая дивизия, и в октябре, когда ударили первые морозы, полумертвый от голода и холода дворовый сдался. Специально привезенный из Москвы палач дал ему сто ударов кнутом. Он был большим мастером своего дела - после последнего удара несчастный умер. Там же, где был зарублен граф, его дети установили трехсотпудовый камень - в конце прошлого века крестьяне раскололи его на четыре части и продали в Орел.

У фельдмаршала было три сына. Один из них, рожденный от погубившей графа любовницы, обещал стать блестящим военным. За незначительный проступок его сослали в отдаленную крепость, и там он утонул, купаясь в реке. Из законных детей графа родовое имение и все пороки отца унаследовал старший сын Сергей: он дослужился до генеральского чина и прославился тем, что чуть не погубил русскую армию под Рущуком. Главной страстью Сергея Михайловича Каменского был его крепостной театр, стоявший на Соборной площади Орла и поглощавший все внимание и средства графа. Во время антрактов барин лично порол пропустивших свои реплики артистов (их крики нередко долетали до зрителей) и сам собирал деньги за вход. Граф сидел в кассе в генеральском мундире, с георгиевским крестом на шее; шутники платили ему за места медными монетами (Каменскому приходилось пересчитывать их по полчаса). На спектаклях он располагался в первом ряду, во втором садились его мать и дочери, в третьем - крепостная любовница с огромным портретом Сергея Каменского на груди. Если она допускала какую-либо провинность, вместо этого портрета выдавался другой: на нем граф был изображен со спины. Если же господский гнев оказывался очень силен, у дверей фаворитки ставили караул из дворовых людей, которые каждую четверть часа входили к ней со словами: "Грешно, Акулина Васильевна, рассердили батюшку-барина, молитесь!" Бедной женщине приходилось несладко: в такие дни она молилась круглые сутки и била земные поклоны все ночи напролет.

В год граф тратил на театр сотни тысяч рублей: постановка некоторых спектаклей обходилась ему в десятки тысяч. При этом в усадьбе царили грязь и беспорядок, ел хозяин на засаленных скатертях и пил из треснутых рюмок. Сергей Каменский унаследовал от отца семь тысяч душ - и потратил все свое состояние на театр. Когда он умер, родным было не на что его хоронить...

Зато младший сын Михаила Федотовича слыл человеком необыкновенным. Николай Каменский был красив, добр и храбр; он отличился во время итальянского похода Суворова, а позднее прославился завоеванием Финляндии. Граф мог выбрать невесту из любого петербургского дома, а влюбился в дочь ключницы-немки - по слухам, эта любовь и свела его в могилу. Он познакомился с ней в доме родственников своей матери, князей Щербатовых; те заметили, что блестящий молодой генерал неравнодушен к бесприданнице, и срочно выдали ее замуж за захудалого армейского офицера. Узнав об этом, Каменский впал в беспросветное отчаяние... Мать попыталась заставить его забыть горе и выбрала для Николая самую знатную и богатую невесту Москвы, графиню Анну Алексеевну Орлову-Чесменскую. Барышня не отличалась красотой, зато славилась умом, пылким воображением и нежным сердцем. Поговаривали, правда, что убитый братьями Орловыми Петр III перед смертью проклял ее отца (а уж в том, что обольщенная и преданная Алексеем Орловым княжна Тараканова не простила графа, москвичи не сомневались). Но на судьбе самого графа это не сказалось: он прожил долгую и удачную жизнь и умер в своей постели. Вину отца приняла на себя его любимая дочь: в каждом женихе княжна видела лишь охотника за приданым. Красавца и умницу Каменского она полюбила с первого взгляда, но отказала ему, повинуясь какому-то безотчетному порыву.

Неожиданный отказ окончательно выбил молодого генерала из колеи, и он отправился в армию залечивать душевные раны службой. Дорогой Николай Каменский начал бредить, лишился слуха и к концу пути почти потерял рассудок. Граф скончался не приходя в себя. Вскрытие обнаружило следы яда... Орлова была так потрясена смертью отвергнутого жениха, что навсегда отказалась от замужества. Анна Алексеевна пережила его на тридцать лет. По свидетельствам подруг, вплоть до своих последних дней она рассказывала о графе Николае с пылом и страстью влюбленной двадцатилетней девушки.

В старые времена москвичи были уверены, что проклятие тяготеет и над Каменскими - старый граф был чересчур вспыльчив и жесток, этим он навлек беду на себя и свое потомство. Говорили также, что у Николая Каменского была возможность избавить от него свой род, но он ею не воспользовался. Когда убитый отказом невесты Каменский садился в экипаж, к нему подошел юродивый и протянул платок: "На, возьми на счастье!" Николай Каменский улыбнулся, взял платок и тут же отдал его своему адъютанту.

Им был граф Арсений Андреевич Закревский, будущий министр внутренних дел и московский генерал-губернатор. Он сделал блестящую карьеру, а Николай Каменский - родные говорили, что он отдал свое счастье другу, - больше никогда не переступил порог отчего дома. Через двадцать два года после его смерти особняк был продан. Каменские выручили за него 87 тысяч рублей, но это не спасло их от разорения. Позднее здание приспособили под учебный корпус, в парке держали свиней и коров; славу ему принесли преподававшие в Зоотехническом институте Бехтерев и Вавилов. Здесь была открыта делимость гена, но здесь же генетиков стерли в порошок - дом Каменских не принес счастья никому. Сейчас он стоит пустой, в лесах и строительном мусоре, и ждет новых хозяев: тем, кто поселится под этой крышей, лучше не думать о судьбе графов Каменских...

План:

Введение

• 1 Графы Каменские
• 2 Известные представители рода
• 3 Литература
• 4 Дворянские роды Каменских (Камиенских)
• 5 Описание герба
Литература
Примечания

Введение

Герб рода графов Каменских, манускрипт, Архив Каменских, Москва

Герб рода Каменских, Гербовник, VI, 137

Каменские - польские и русские дворянские и графский роды.

1. Графы Каменские

Графы Каменские, по официальной версии, происходят от тверской ветви древнего рода Ратшичей-Акинфовичей, и писались Каменскими "Старого выезда", в отличии от выехавших из Польши Каменских (Каминских). Стольник Михаил Сергеевич Каменский, владелец вотчин в Бежецком уезде, служил при Петре I офицером в полку нового строя и был убит в 1700 под Нарвой.

Жена: Аграфена Юлиановна Челищева. Внук последнего, фельдмаршал Михаил Федотович получил графское достоинство Российской империи.

Род графов Каменских внесён в V часть родословной книги Московской, Нижегородской, Орловской и Смоленской губерний. (Гербовник, V, 9).

Запись в Бархатной книге, глава XVII:

177. РОДЪ КАМЕНСКИХЪ.
А 2 сына Романова у Ивана Черного сынъ Петръ.
У Петра сынъ Измайло Каменской.
(352) А у Измайла Каменского дети:
Семенъ,
Да Иванъ,
Да Михайло,
Да Степанъ,
Да Никита,
Да Василей; служили по Бежецкому Верьху.
А у 4 сына Романова у Полуекта Каменского дети:
Иванъ,
Да Полуектъ же, прозвище Другой.
У Ивана сынъ Андрей, бездетенъ.
А у Полуекта у Другова дети:
Нехорошей,
Да Матвей.
У Нехорошева сынъ Василей.
А у 5 сына Романова у Дмитрея дети:
Дмитрей же,
Да Иванъ.
А у Дмитрея сынъ Нечай.
А у Ивана дети:
Федоръ,
Да Посникъ,
Да Василей; а служили по Бежецкому Верьху.

2. Известные представители рода

• Каменский, Михаил Федотович (1738-1809) - граф, военачальник.
• Каменский, Сергей Михайлович («Каменский 1-й»; 1771-1835) - граф, военачальник.
• Каменский, Николай Михайлович («Каменский 2-й»; 1776-1811) - граф, военачальник.
• Каменский, Сергей Николаевич (1868-1951 Москва) - граф, генерал-лейтенант.
• Каменский, Николай Сергеевич (1898 С.-Петербург-1951 Москва) - граф, воспитанник Пажеского корпуса, преподаватель в Военном институте иностранных языков.
• Каменский, Николай Николаевич (1923-2010) - граф, кандидат экономических наук, работник Министерства внешней торговли.
• Каменский, Алексей Николаевич (1953) - граф, коллекционер, реставратор.

3. Литература

• Булычев А.А. Потомки "мужа честна" Ратши: генеалогия дворян Каменских, Курицыных и Волковых-Курицыных. М., 1994
• Каменский Н. Девятый век на службе России. Из истории графов Каменских. - М.: Велинор, 2004. ISBN 5-89626-018-0
• Иванов Н.М. «Муж честен именем Ратша». (Историко-генеалогическое исследование-обобщение). – СПб., 2005, –196 с.

4. Дворянские роды Каменских (Камиенских)

Польские роды Каменских приписаны к гербам Холева, Доленга, Ястрженбец, Одровонж, Равич, Слеповрон.

Последний внесён в VI часть родословной книги Виленской губернии. Генрих Иванович Каменский, генерал польских войск, убит в сражении под Остроленкой в 1831. Есть также несколько родов Каменских более позднего происхождения.

5. Описание герба

В щите, имеющем красное поле, изображена серебряная роза и по сторонам оной три золотые резака, употребляемые в садах при очистке деревьев. Щит увенчан дворянскими шлемом и короной с павлиньими перьями. Намёт на щите красный, подложен серебром. Щит держат два льва.

Герб внесен в Общий гербовник дворянских родов Российской империи, часть 6, 1-е отделение, стр. 137.

Запись в Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской Империи:

Фамилия Каменских происходит из Польского шляхетства. Ярошь Каменский владел в Польше деревнями, которые внук его Иван Каменский в 1696-м году разделил с братом своим Петром. Мартын Степанов приобрел себе особо маетность. Иван Михайлов сын Каменский выехал в Оршанский повет. Происшедшие от сего рода Лука, Василий и Мартын Каменские с потомством их, по указу ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА блаженной памяти ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА ПАВЛА I-го, последовавшему на доклад Правительствующего Сената 1797 года Сентября в 11-й день, утверждены в древнем дворянстве. Все сие доказывается разными документами, хранящимися в Герольдии.

Литература

• Списокъ дворянамъ царства польскаго, съ пріобщеніемъ краткихъ сведеній о доказательствах дворянства. Warszawa, 1851.

Примечания

1. В.В. Руммель, В.В. Голубцов. Родословный сборник русских дворянских фамилий. Т.2, стр.667

Игорь Станкевич

Говорить о корнях в моей семье было не принято. Историю предков из рода Каменских с Оршанщины старательно пытались стереть из семейной памяти, забыть. После репрессий 1930-х говорить об этом боялись, не хотели посвящать детей и портить им жизнь. Вспоминать было не только страшно, но и больно. Такого унижения род Каменских еще не знал. Семью просто уничтожали, за польские корни, за шляхетность. Но история все равно пробивалась сквозь забытье, постоянно проглядывала из старинных преданий, осколков традиций, старых фотографий и вещей, чудом уцелевших писем и рассказов немногочисленных очевидцев. Только сейчас благодаря накопленным архивным материалам и обрывкам воспоминаний удалось по крупицам собрать и реконструировать историю рода, которая была глубоко вплетена в историю Великого княжества Литовского, Российской империи, Советского союза, Польши. И этой историей можно гордиться.

Каменские в Орше
Польский род Каменских происходил из Лидского повета, который входил в состав Великого княжества Литовского. Имя самого раннего предка, упоминаемого в источниках, Героним Каменский. Он родился примерно в 1560-90-х года. Больше подробностей сохранилось о его сыне Яроше Каменском. Известно, что Ярош владел в Лидском повете “родовым дворянским имением некогда от королей польских предкам жалованным, называемым Руткевичи” (Сегодня это Щучинский район Гродненской области - И.С.).

Деревня Руткевичи на карте Яндекс

Сыновья Яроша - Тобиаш (1620 г.р), Ярош и Криштоф отцовское имение между собой разделили, о чем в 1644 году в Лидском земском суде был составлен дележный лист. В последствии Руткевичи еще долго принадлежали Каменским. И только после того, как один из далеких потомков Яроша Мечислав Кароль Каменский принял участие в восстании 1863-1864 годов, имение было конфисковано царским правительством. Сам Мечислав Кароль вынужден был бежать из российской зоны оккупации в австро-венгерский Краков, а позже в Париж. Во время восстания он носил псевдоним "Сапега". В его персональных документах находилось нотариально заверенное назначение Народного правительства на подполковника народных войск, датированное 13 марта 1863 года.

Великое княжество Литовское. Лидский повет

В конце XVII начале XVIII века Мартин, праправнук Криштофа Каменского, приобрел в Лидском повете в “вечное дворянское недвижимое имение” Долгиново. А его двоюродный брат Ян Каменский “с князем (Казимиром Яном - И.С.) Сапегою выехал в край Белорусский и в имении его Дубровенском занимался дворянскою службою, где с наследницею пожизненного имения составляющего шесть уволок (примерно 90 га - И.С.) земли в застенке наименованном Василевщина с дворянкою Елисаветою Гурскою обвенчался и остался на жительство”. История эта довольно любопытна.

Казимир Ян Сапега

Еще во время Северной войны 1700-1721 годов, во время которой Швеция боролась за доминирование над прибалтийскими землями, а ее главными противниками были Речь Посполитая и Россия, великий гетман литовский Казимир Ян Сапега выступил на стороне шведов. В отместку отряд русской армии сжег Дубровно. В 1715 году местечко вместе с волостью попало в руки российскому князю Александру Меншикову. И только после покаяния за отступничество и последовавшего прощения со стороны польского короля Августа II Сапега в 1719 году вернул себе Дубровенщину. Видимо, тогда он решил навести порядок в разоренном имении, для чего и пригласил Яна Каменского. Правда, довести начатое до конца Сапега не успел. Весной 1720 года в возрасте 83 лет он скончался. Дубровно перешло к его наследникам, а Ян Каменский так и осел на землях оршанских, заложив вместе с Елизаветой Гурской - представительницей не менее древнего рода - основу новой династии. Они венчались 18 июля 1720 года в Дубровенском костеле. В браке у них родились три сына Лукаш (1726 г.р), Василий (1734 г.р.) и Мартин (1745 г.р). С тех пор многие поколения Каменских сочетались браком и крестили детей именно в этом костеле.

Во время разделов Речи Посполитой в 1772-1795 годах Оршанщина была полностью аннексирована Российской империей. Уже после первого раздела 13 сентября 1772 года по Высочайше утверждённому докладу белорусского генерал-губернатора Чернышёва шляхте захваченных земель было указано подать в губернские города списки с доказательствами своего благородного происхождения. В специальном ордере о переписи населения генерал-губернатор указал могилёвскому губернатору приказать шляхте подать через земские суды в губернские канцелярии списки лиц всех дворянских семей, с подробным описанием происхождения родов, гербами, со всеми свидетельствами и документами. После указа от 14 июня 1773 года шляхта должна была представить сведения о своём происхождении в Провинциальных земских судах.

Каменские тоже озаботились сбором фамильных грамот. Они даже обратились за помощью к родственникам в Лиде, которые занимали здесь видные посты: земские писари, урядники, городские судьи, священнослужители. Родня откликнулась. И в 1773 году, а затем в 1793 году Оршанский провинциальный и Могилевский главный земский суды постановили, что “род Каменских в отечестве заслуженный, древний и законно пользуясь достоинством благородства, а также неоспоримо распоряжает родовым приобретенным недвижимым имением”, а сами Каменские “признаны в дворянском достоинстве и Указом Герольдии 1797 года утверждены в таковом звании”. Сам император российский Павел I принял решение о “возведении в первобытное предков их благородное состояние, кое ими доказано, на котором докладе Его Императорского Величества собственною рукой высочайше cоизволили тако “быть посему”.

Тогда же официально был утвержден и древний герб Каменских “Роля” или “Ролич”. Общий гербовник Российский содержит такое описание герба: “В щите, имеющем красное поле, изображена серебряная роза и по сторонам оной три золотые резака, употребляемые в садах при очистке дерев. Щит увенчан дворянскими шлемом и короной с павлиньими перьями. Намет на щите красный, подложен серебром. Щит держат два льва”. В родословных делах Каменских упоминается, что герб “Роля” был дарован королем Казимиром I еще в 1036 году. Однако документов, подтверждающих этот факт, в архивах не сохранилось. Известно лишь, что герб использовался на многих фамильных грамотах с незапамятных времен.

Поколенная роспись Каменских начала 17- начала 19 вв

Каменские постепенно расселялись по Оршанскому краю. Наследники переселенца Яна Каменского Василий, Лука и Мартин, “освобожденные от всяких податей записанных в ревизию Белорусской губернии при графстве Дубровенском” проживали в деревне Бахов, некогда дарованной предкам по материнской линии из рода Гурских, а уже внуки обосновались недалеко от Орши. В декабре 1833 года вдовец дворянин Станислав Васильевич Каменский (1763 г.р) с сыновьями Викентием и Геронимом (1797 гр), внуками Геронима “Иосифом 16 лет, Францем-Антоном 12 лет, Августином 10 лет, Петром-Павлом 6 лет” проживал в имении Руклино-Гляково на левом берегу Днепра. Это была небогатая шляхта, которая по ревизии 1816 года имела всего “три души мужеского пола крестьянства”, а фольварок Гляково занимал пять уволок земли (около 75 га - И.С.).

История донесла до нас сведения о потомстве Петра-Павла Каменского (1827 гр.). У него было три сына Александр, Иосиф (1858 г.р) и Викентий. В начале ХХ века все они проживали Гляково. В списках населенных пунктов Могилевской губернии за 1910 год указывается, что в Гляково было 3 двора, в которых проживало 38 душ, а проживавшие в них Каменские обозначены как дворяне, католики.

Сыновья были уважаемыми людьми и занимали видные позиции не только в Орше, но и в Могилевской губернии. Как представители дворянства они периодически включались в состав присяжных заседателей. Так, в “списке очередных запасных присяжных заседателей, избранных Оршанской комиссией присутствования в заседаниях Могилевского суда в одну из сессий 1906 года” упоминаются мещанин Каменский Викентий Павлович и дворянин Каменский Иосиф Павлович. А в списке выборщиков в первую Государственную думу 1906 года указано, что три брата, проживавшие в Гляково Баранской волости, владели 14 десятинами (около 14 га - И.С.) земли. Список землевладельцев Оршанского уезда за 1914 год сообщал, что братья Каменские имели в Гляково уже по 29 десятин земли.

Семьи Каменских по традиции были многодетными. К примеру, у Иосифа Каменского и его жены Марии из рода Цеханских (родилась в ноябре 1858 г.) было четверо детей: Анна (1890 г.р.), Виктория (1893 г.р.), Петр (1895 г.р.) и Антон (1898 г.р.). У Александра Каменского и Марии из дома Бурло-Бурдитских родилось шестеро детей: Ядвига (1885 г.р.), Александра (1887 г.р.), Станислава (1888 г.р.), Михаил (1893 г.р.), Константин (1896 г.р.), Николай (1900 г.р.). О семье Викентия Каменского сохранилось мало сведений. Известны имена двух его дочерей - Анна (1893 г.р.) и Александра.

Каменский Иосиф Павлович и Мария Антоновна с детьми (слева направо) Анной, Антоном, Петром и Викторией. Фото 1915 года. Повидимому, сделано перед отправкой сына Петра на фронт

Первая мировая

В 1914 году вспыхнула Первая мировая война. Российская империя была в ней одним из главных акторов. Участие в войне приняли и Каменские.

Первым в мясорубку войны попал Михаил, сын Александра Каменского. В мае 1914 года он закончил Полоцкий кадетский корпус, а 1 августа был зачислен подпоручиком в Российскую армию. После окончания Павловской военной школы в Петербурге в декабре 1914-го Михаила направили на фронт. Во время боев с австро-венграми и немцами в составе 3-й армии он был дважды тяжело ранен.

20 июля 1915 года под Холмом при нанесении русскими войсками контрудара по наступавшему противнику Михаил получил первое ранение в голову. За этот бой его наградили орденом Святой Анны 4-й степени с надписью “За отвагу”. Второе ранение и контузию подпоручик Каменский получил уже во время знаменитого Брусиловского прорыва в Галиции в бою у деревни Свинюхи. Это случилось 3 сентября 1916 года. За этот бой Михаил был представлен к орденам Станислава с мечами и кокардой 3-й степени и Святой Анны 3-й степени с мечами и кокардой.

В 1917 году по инициативе Национального польского комитета на территории Беларуси формировался Первый Польский корпус под руководством генерала Довбор-Мусницкого. В него включались солдаты и офицеры российской армии польского происхождения. Михаил Каменский записался в корпус. Это произошло 21 ноября 1917 года в Минске. После антибольшевистского мятежа и отказа от расформирования и демобилизации солдат и офицеров корпус отошел к Бобруйску и Слуцку, но затем при поддержке германских войск и отрядов Белорусской рады перешел в наступление. 20 февраля 1918 года довборчики овладели Минском, выбив оттуда большевиков. Михаил служил в корпусе вплоть до его роспуска в мае 1918 года. Вместе с остатками формирования он ушел в Варшаву, где вступил в Польскую военную организацию (ПОВ).

Рисунок Михаила Каменского "Довборчики в 1917-1918 г в России"

Его родной брат Константин в мае 1915 года закончил семь классов Полоцкого кадетского корпуса и сразу был призван в Императорскую армию. После четырехмесячных курсов Павловской военной школы в Петербурге Константину присваивают звание прапорщика 1-го отряда запасного батальона, а затем назначают на должность офицера-инструктора в школе младших офицеров Кексгольмского лейб-гвардии полка пехоты. 20 февраля 1916 года в составе 16-го отряда пехоты того же полка он отправляется на Юго-западный фронт.

Деревни Тристень, Порск, Шельвов, река Стоход на Волыни - здесь пролегал боевой путь Константина Каменского. В этих местах в боях против немцев и австрияков была стерта в порошок старая русская императорская гвардия. Ее больше не было. Колоссальные потери нес и Кексгольмский полк. Только в июле 1916 года в атаке у реки Стоход полк потерял более половины солдат и еще больше офицеров.

Чудом уцелев от пуль и снарядов, Константин слег от инфекции. В октябре того же года он заболевает брюшным тифом и попадает в тыловой эвакуационный госпиталь. Но уже в декабре возвращается в строй в качестве командира 4-го отряда запасного батальона, а затем снова получает функции офицера-инструктора в школе младших офицеров в Кексгольмском полку. Он учит новобранцев боевому искусству.

В 1917 году Константин Каменский попадает в самую гущу революционных событий - в Петроград. В марте его переводят в офицерский резерв Петроградского военного округа, а 15 августа направляют во 2-й корпусный воздухоплавательный отряд в качестве наблюдателя за воздушными шарами. Но наблюдает он не только за шарами. На его глазах разворачиваются первые акты великой драмы, которая в корне изменит жизнь страны. События меняются с колейдоскопической быстротой. В феврале произошла буржуазная революция. Власть переходит в руки Временного правительства, император Николай II отрекается от российского престола. В Петрограде царят хаос и неразбериха: хлебные бунты, антивоенные митинги, демонстрации, стачки, выступления столичного гарнизона. А в октябре во время вооруженного восстания власть захватывает Военно-революционный комитет. Кексгольмский полк, в котом служит Каменский, после длительных колебаний переходит на сторону восставших.

Неизвестно, как сложилась бы судьба офицера Каменского, останься он в охваченной революционным пожаром столице Российской империи, но в декабре его настиг рецидив недавно перенесенной болезни. Константин снова в госпитале, а после выписки в феврале 1918 года едет домой, в имение над Днепром. На этом его служба в Российской армии завершилась. За мужество и героизм Константин Каменский был награжден орденами Святой Анны 3-й и 4-й степеней и Святого Станислава 3-й степени.

Петр, сын Иосифа Каменского и двоюродный брат Михаила и Константина, был призван в Российскую армию после реального училища в мае 1915 года. Закончив пятимесячные курсы офицерской школы в Вильно в октябре того же года, он попадает на фронт в звании прапорщика. Здесь вплоть до 1917 года он командует различными отрядами 4-го Сибирского стрелкового полка. В 1917 году Петр последовательно заканчивает курсы саперов, а затем пулеметчиков. В марте ему присвоено звание подпоручик, а в мае он уже командир отряда пулеметчиков. Но 21 июня во время одного из боев Петр был ранен и два месяца провел в госпитале. После выздоровления он попадает в Гренадерский корпусной воздухоплавательный отряд Русского Императорского Военно-воздушного Флота в качестве наблюдателя.

В октябре Гренадерский полк, в котором служил Петр, дислоцировался под Барановичами. В далеком Петрограде уже произошла Октябрьская революция. Солдаты на передовой требовали прекратить войну и распустить армию. Пришедшие к власти большевики заявляют о выходе из мировой войны. Фронт разваливается на глазах. В это время немецкое командование разворачивает наступление.

30 октября 1917 года под Барановичами германцы пошли в атаку. Для нейтрализации российской артиллерии они применили отравляющие газы. Это была последняя газовая атака германцев на Восточном фронте. Захлебываясь кровью, задыхаясь удушливыми парами ядовитого хлора, русские пошли в контратаку. Врага удалось отбросить. Однако потери были колоссальными. На поле брани полегло больше половины личного состава. В этом бою участвовал и Петр Каменский. Он тоже был отравлен газами, но выжил. После госпиталя молодой офицер вернулся домой, в Гляково. За смелость и героизм, проявленный в боях, он был награжден орденами Святого Станислава 3-й степени и Святой Анны 4-й степени.

Каменские ведут счет своим предкам с XII в. Среди них - Ратша - правая рука великого киевского князя Всеволода Ольговича, его тиун (1146 г.), управляющий хозяйством. И, кстати, также пращур нашего великого поэта Александра Пушкина. Сын Ратши, будучи избран на новгородском вече посадником (1169 г.), прославился строительством оборонительных укреплений вокруг господина Великого Новгорода. А еще среди предков Каменских - Гаврила Олексич, сподвижник Александра Невского, героически сражавшийся в Невской битве (1240 г.) и павший смертью храбрых под Изборском (1241 г.). Вся Россия знала фельдмаршала графа Михаила Каменского (1738-1809 гг.) и двух его сыновей-генералов - Сергея и Николая. Последний был главнокомандующим русской армией (1811 г.) во время Русско-турецкой войны 1806-1812 гг.

Все Каменские верой и правдой служили в первую очередь не князьям, царям, императорам, а державе российской. И гордились тем, что они - Каменские. Среди потомков старинного русского дворянского рода были и те, кто остался после Октябрьского переворота 1917 г. в России.

РУССКИЙ ГЕНЕРАЛ И ЧК-ОГПУ

Дед мой, Сергей Николаевич Каменский родился 13 марта 1868 г. в Чернигове. Год убиения императора Александра II застает юного графа в Вяземской классической гимназии (1881 г.) Затем он студент математического факультета Московского университета.

Его военная карьера начинается с поступления в Московское юнкерское училище, из стен которого он вышел в чине подпоручика (1892 г.). Молодой граф служит в артиллерии, успешно заканчивает Николаевскую академию Генерального штаба и "за отличные успехи в науках" производится в капитаны (1900 г.). Для прохождения дальнейшей службы он прибыл в г. Вильно и уже не один, а с молодой женой - Татьяной Александровной, урожденной Гартвиг, и с двумя детьми - дочерью Ириной и сыном Николаем. Моя тетушка Ирина Сергеевна фон Раабен (по мужу) впоследствии вспоминала: "Отец был необыкновенным по доброте человеком, его любили все - дети, прислуга, солдаты..."

С началом Русско-японской войны 1904-1905 гг. граф находится в Маньчжурии (1904) и принимает активное участие в боевых действиях, обращая на себя внимание своим бесстрашием: штабной офицер, он для уточнения обстановки часто оказывается непосредственно под огнем врага. Впрочем, итоги кампании Сергей Николаевич оценивал весьма скептически. "Это воевали макаки с кое-каками", - не раз говорил он. Послужной список графа Каменского в тот период наполнен перечислением поисков, рекогносцировок, разведок, стычек, боев. Но таково было его военное счастье - он ни разу не был ранен. Кавалер многих наград, он имел различные ордена (всего их насчитывалось 13). После окончания Русско-японской войны его направили в Финляндию, где он ведал передвижением войск по всем транспортным путям на ее территории до 1914 г. включительно.

"Когда началась Первая мировая война, - вспоминает дочь Сергея Николаевича, - родители жили в Гельсингфорсе. Отец в чине полковника в первый же день войны отправился на фронт..." Сведения о его участии в боях довольно скупы. Известно лишь, что и на сей раз он, по его словам, "пулям не кланялся", хотя и был ранен только один раз и нетяжело (1915 г.). После успешно завершенных операций он производится в генерал-майоры (1916 г.). Воевал он в Галиции под началом знаменитого полководца генерала от кавалерии Алексея Брусилова. Оправившись после ранения, Сергей Николаевич возвращается в строй. Летом 1917 г. его представляют к производству в генерал-лейтенанты и к награждению четырнадцатым по счету орденом - Св. Георгия 4-й степени, но получить ничего этого он не успевает...

Грянула Октябрьская революция, и наступили новые порядки. Сергей Николаевич, убежденный монархист, тем не менее решает, несмотря ни на что, служить своему Отечеству и разделять с ним все трудности. Он собирается выехать в Петроград, где находится, кстати, и семья. Но солдаты его останавливают: "Мы уж лучше, ваше сиятельство, вас проводим".

В дивизии его любили за то, что ценил ратный солдатский труд, был прост в обращении. И вот он направился во взбаламученную столицу под добровольным "конвоем", который уберег его от возможной расправы: ведь повсюду происходили самосуды, убивали лишь за то, что у тебя генеральские или офицерские погоны. Но Сергей Николаевич был доставлен в Петроград целым и невредимым. Сохранилось свидетельство, выданное ему комитетом, ведающим документацией о ранениях, где он все еще именуется (в марте 1918-го!) "генерального штаба генерал-майор граф Каменский". В этом же году его привлекали к реорганизации Генштаба в качестве члена Высшей военной инспекции Рабочей и Крестьянской Красной армии Российской Федеративной Советской Республики. Одновременно начал преподавать в Академии ГШ (1919 г.). А в упомянутой выше инспекции возглавлял комиссии по проверке военных сообщений (1920 г.) и по расходованию денежных средств (1921 г.).

Каменский, безусловно, справлялся со своими обязанностями. Но не это интересовало пламенных большевиков-комиссаров. Сергея Николаевича как "военспеца из бывших" начали вытеснять со всех его должностей. И вот профессионал, владеющий всеми тонкостями штабной работы, имеющий высшее военное образование, свободно владеющий несколькими иностранными языками, в свои 55 лет оказался ненужным социалистической стране.

А тут еще аресты один за другим, в промежутках между которыми он еще как-то пытался устроиться: ученый хранитель Музея армии и флота (1923 г.), преподаватель военного дела в техникуме (1926 г.). Приходили же за ним трижды. В первый раз (1924 г.) держали недолго, вскоре выпустили. На четвертушке бумаги (разделена еще и пополам вертикальной чертой), именуемой "Выпиской из протокола особого совещания при Коллегии ОГПУ", указано, что он освобождается досрочно. Затем - новый арест и выход из тюрьмы после отбывания срока (1927 г.). Потом еще арест (1929 г.) и новое, третье, освобождение (1933 г.).

По тогдашним меркам, все обошлось вполне благополучно: он жив и даже вернулся в семью. Правда, при обыске были отобраны ценные семейные реликвии, но доказать сие трудно, так как в протоколе говорится, например, что икона "в окладе из красного металла" изымается как предмет враждебный. Да и кто будет хлопотать? Впрочем, такой человек нашелся: им стал сам Сергей Николаевич. В промежутках между "посадками" он требует восстановить моральный и материальный ущерб, вернуть ему предметы из фамильного достояния - "неконфискованные", как подчеркивалось в заявлениях. В ответ появляется на свет выписка из протокола судебного заседания коллегии ОГПУ с резолюцией: "...Отобранные у Каменского С.Н. ценности - конфисковать..."

Вспоминает Ирина Сергеевна: "Мать, переживая все эти несправедливости, теряла то мужество, которое проявляла раньше, и хождения по мукам - запросы, просьбы... выпали на мою долю". Как-то раз Сергей Николаевич получил помощь с неожиданной стороны. В коридорах ОГПУ, рассказывал он, его случайно узнал бывший слушатель военной академии и обратился к своим коллегам-чекистам: "Это же Сергей Николаевич, он у нас преподавателем был "на ять" (высшая похвала на лексиконе тех лет). Да и сам Сергей Николаевич держался на допросах с ироническим достоинством, обращался со следователями, по его словам, как со сбитыми с толку красноармейцами: заполнял анкеты на свой лад, редактировал протоколы допросов. Во фразу "...арестован как участник монархической контрреволюционной организации с целью поддержания мировой буржуазии" вставил перед словом "участник" уточнение "предполагаемый". "Что вы там опять в ем протоколе исправляете, ведь этих лиц вы знаете", - как-то в отчаянии воскликнул очередной следователь. "Знал", - уточнил дед.

Сохранилась анкета тех лет, в которой на вопрос, кто он - рабочий, крестьянин, служащий, "или", Сергей Николаевич, зачеркнув по очереди все это, включая "или", дописал "преподаватель".

Выйдя из тюрьмы, он, 67-летний пенсионер, и наша бабушка решили в расчете на лучшую долю покинуть Москву и устремились ("Как беженцы", - горько шутил дед) к далекому черноморскому побережью, в неприметный городок Геленджик (1935 г.). Там старики вроде бы нашли спокойное место. Сергей Николаевич устроился кассиром в морской порт, затем бухгалтером в больнице. А летом принимал у себя свою любимую внучку Марию и двоих внуков - Валю и меня - Нику (таково было мое домашнее имя). Для нас, детей, это были золотые годы. Но они были недолговечными.

Похоронив в Казахстане верную спутницу жизни - нашу бабушку, Сергей Николаевич после окончания войны вернулся из ссылки, извлек из геленджикской земли закопанные - в который раз! - фамильные документы и перебрался к дочери в Москву (1945 г.). Он не заполнял анкет, не устраивался больше на службу. Но вел очень активный образ жизни. Работал в библиотеках над историей рода Каменских, вел обширную переписку с родственниками, однополчанами. И всюду в любую погоду ходил пешком. В возрасте 83 лет он заболел плевритом. Организм долго боролся с болезнью, но она оказалась роковой. 1 февраля 1951 г. графа Сергея Николаевича Каменского не стало. Его отпевали в церкви Воскресения Словущего в Брюсовском переулке и похоронили на кладбище Донского монастыря, поставив на могиле каменный крест.

Для меня и сейчас, через много лет после его упокоения, дед мой Сергей Николаевич остается образцом человека и патриота - в лучшем, высшем понимании этого слова. Представителем элитного слоя российского общества - дворянства. Обладателем лучших его качеств - образованности, воспитанности, готовности служения Отечеству. Я хорошо помню его. Невысокого роста, плотный, с ежиком седых волос на голове, с пушистыми усами. Густые брови его были как бы вопросительно приподняты, и из-под них глядели на собеседника живые блестящие глаза. Он носил китель или френч полувоенного покроя. Садясь за стол, по-старинному затыкал салфетку за воротник. Не курил и почти не пил. Но толк в хорошей кухне знал. Нас, детей, часто брал с собой в пешие походы по окрестностям Геленджика: вдоль морского побережья или в горы, к дольменам - древнейшим сооружениям из огромных каменных плит. Проявлял в пути завидную выносливость, а ведь ему тогда было за семьдесят. На привалах, чтобы подбодрить нас, читал стихи, особенно любимого им Алексея Константиновича Толстого. Его веселый тон и настрой отнюдь не побуждали нас к фамильярности. Дед, когда хотел сделать замечание, всегда иронизировал. "Руки перед едой будешь мыть или считаешь это буржуазным предрассудком? - спрашивал меня, приятно грассируя. Это его качество - умение разрядить недоразумение юмором - восхищает меня и сейчас. Боже мой, сколько же этих недоразумений было в его долготрудной, но гордой жизни...

ВОСПИТАННИК ПАЖЕСКОГО КОРПУСА - ПОДПОЛКОВНИК ГРУ

Граф Николай Сергеевич Каменский родился 28 сентября 1898 г. в Санкт-Петербурге. Единственный мальчик в семье, он получил хорошее домашнее воспитание. Но вскоре, по воспоминаниям его сестры Ирины Сергеевны, "нас... отдали в закрытые учебные заведения... отцу всегда хотелось, чтобы его дети учились в привилегированных учебных заведениях - я в Смольном институте, а брат - в Пажеском корпусе..." Вначале Николай окончил два класса Первого Александровского кадетского корпуса, а затем в поступил в третий класс Пажеского корпуса (первых и вторых классов там не было). Летом 1917-го его воспитанники были включены в состав отрядов юнкеров, направляемых на защиту Зимнего дворца. В списках своих девятнадцатилетних ровесников отец фигурировал как "граф Николай Каменский 4-й".

Поддерживала ли эта монархическая молодежь Временное правительство? Царило, скорее, другое настроение: уверенность, что разрешить неустойчивое равновесие, в котором оказалась Россия, нужно, как сказали бы сейчас, "цивилизованным путем ".

Отец - участник событий октября 1917-го - письменных воспоминаний о них не оставил. Но из его скупых реплик и из разрозненных мемуаров его современников вырисовывается трагическая картина.

Юнкеров подняли по тревоге с полной боевой выкладкой ранним утром и, раздав патроны, зачитали приказ Главного штаба: "...явиться сейчас же в боевой готовности к Зимнему дворцу для получения задач по усмирению элементов, восставших против существующего правительства..." Юнкеров честно предупредили: "...решение выполнить свой долг перед Родиной может оказаться последним решением в вашей жизни..." Но никто не покинул строй...

Двинулись по направлению к Зимнему. Город, объятый хмурым осенним туманом, казался спящим. Впрочем, в казармах отдельных полков бодрствовали, но сохраняли нейтралитет "с целью воспрепятствовать боевым стычкам между сторонами". Отряды прибывали к Зимнему порознь, из разных районов столицы и в разное время. Одни в самый день переворота, другие - за сутки, и командир одного такого отряда рассказывал впоследствии, что в то раннее утро "во всем дворце не было ни души... ".

Один из юнкеров потом писал, что его поставили в караул с двенадцати до двух часов ночи "у двери, ведущей в зал заседаний правительства, рядом с кабинетом Керенского, который... был в своем несменяемом коричневом френче...". Потом его же послали разыскивать министра Кишкина, "руководившего защитой дворца". Юнкерам из инженерных училищ было срочно поручено из штабелей дров, заготовленных для предстоящих холодов, построить на Дворцовой площади баррикады. При расстановке постов "юнкерам вменялось в обязанность самое осторожное обращение с вещами, находящимися в комнатах дворца..." . А их было более тысячи, и многие пришлось запереть.

Первой атаке подверглась редкая цепь юнкеров, выдвинутая для защиты Зимнего снаружи. Толпы солдат и матросов открыли беспорядочный огонь, и юнкерам пришлось отступить во дворец. Вход в ворота преграждал захваченный броневик, который открыл по наступающим меткий огонь. Женский батальон, успевший занять баррикады, тоже начал отстреливаться. Атакующие толпы приостановились. Наступила заминка. Ею воспользовались большевики, которые выслали парламентеров. Они обратились к членам Временного правительства с предложениями о сдаче. В случае отказа обороняющимся недвусмысленно угрожали "кровавой репрессией".

Между тем часть осаждавших просочилась во дворец с черного хода, по лестнице, которая очень давно не использовалась и о существовании которой никто не догадался предупредить защитников Зимнего. Об этом им сообщила взволнованная сестра милосердия, прибежавшая с верхнего этажа, где с 1915 г. размещался госпиталь. Начался форменный "комнатный" бой. Теперь уже никто не знал, где нападающие, а где защитники.

Революционных матросов невозможно было остановить: они проникли в обширные царские винные погреба. Началось "┘поголовное пьянство┘ и грабят ценное историческое имущество, рвут со стен гобелены, хватают ценный севрский фарфор, сдирают с кресел кожаную обивку┘", - свидетельствовал годы спустя один из бывших юнкеров.

Что же в это время происходило на баррикадах перед дворцом? Они продолжали держаться. По ним велась залповая стрельба, но "┘ женский ударный батальон отбивает наседающих┘ крепко держит доступы к Дворцу┘". Атакующие предпринимают последний штурм. "┘Пьяная ватага, почуяв за баррикадами женщин, старалась вытащить их на свою сторону. Юнкера их защищали┘ большинство ударниц все же попали в лапы разъярившихся матросов и солдат. Всего, что они с ними сотворили, - я описать не могу - бумага не выдержит. Большинство были раздеты, изнасилованы и, при посредстве воткнутых в них штыков, посажены вертикально на баррикады".

А как же уцелевшие юнкера? "Кому удалось скрыться и выйти из Зимнего - их искали после", - констатирует очевидец.

Сестра отца - Ирина вспоминала потом, как в ту тревожную ночь встретили Николая на улице и по дороге домой умоляли снять погоны. Он отказался, и тогда погоны прикрыли башлыком. Дни проходили в тревоге, в ожидании "возмездия". Оно не заставило себя долго ждать. Списками защитников Зимнего "заинтересовались", и вскоре группа вооруженных матросов и солдат вломилась в петербургскую квартиру Каменских. От расправы отца спасла случайность. Незваные гости, стоя в дверях, правильно назвали фамилию и имя, но перепутали отчество. "Нет тут никакого Николая Петровича", - отрезала, не растерявшись, прислуга Устинья, выталкивая пришельцев вон. Ее решительность заставила пришельцев ретироваться (впоследствии Устинья осталась в семье домработницей).

Но жить дома бывшему пажу было опасно. Сначала его скрывали в больнице: держали под чужой фамилией на койке больного, умершего от тифа. Однако облавы шли и в больницах, поэтому из Петрограда следовало поскорее уезжать.

Николай покинул родной город и на полулегальном положении осел в Москве. Там ему, двадцатилетнему молодому человеку, удалось поступить в Лазаревский институт восточных языков. Он старался не привлекать к себе внимания, что было трудно из-за его удивительных лингвистических способностей. "Знание языков давалось ему шутя", - утверждала Ирина Сергеевна. В институте Николай нашел супругу. Это была его однокурсница Римма Евгеньевна, урожденная Канделаки, дочь московского адвоката, жившего на Пречистенке. Но для молодоженов обстановка в Первопрестольной также становилась беспокойной; к тому же тесть-юрист не хотел признавать советского права. И потому обе семьи переехали из Москвы в далекий Тифлис.

В Грузии, где советская власть установилась позднее (1921 г.), жизнь казалась размеренной и относительно безопасной. "В те времена много представителей русского дворянства бежали сюда, - пишет Фазиль Искандер, - ...это было своеобразной полуэмиграцией из России. Их здесь почти не преследовали, как почти не преследовали и местных представителей этого сословия. Я думаю, здесь сказались и закон дальности от места взрыва, и более патриархальная традиция всех сословий, которой... подчинялась и новая власть. Настоящее озверение пришло в 1937 году, но тогда оно коснулось всех одинаково".

В 1923 г. там, в Тифлисе, у Николая и Риммы Каменских появился на свет их единственный сын - автор этих строк. Вскоре Николая Сергеевича с семьей направили в заграничную командировку в Иран, где он проработал около двух лет. По возвращении он трудился в различных республиканских учреждениях Грузии, в том числе старшим экономистом наркомата торговли (1938 г.), старшим научным сотрудником Музея искусств (1939 г.). Но в свободное время пополнял свою библиотеку книгами по специальности - восточным языкам и восточной литературе - главному делу его жизни. Мать рассказывала мне, как два раввина, завидев на улице отца, вежливо приветствовали его, и один другому сказал: "Вот дворянин, славянин, христианин, а древнееврейский изучил лучше нас с вами".

Но тут в судьбе скромного востоковеда произошел новый неожиданный поворот. Ему предложили стать кадровым командиром Красной Армии, хотя трудно сказать, как именно он попал в поле зрения штаба Закавказского военного округа. По-видимому, Разведывательное управление РККА крайне нуждалось в высококвалифицированных специалистах-переводчиках. Теперь отец шел на службу в военной форме; на петлицах у него было по одной капитанской "шпале". Но с тех пор сделался еще молчаливее. Правда, думаю, каких-либо сомнений в правильности сделанного шага Николай Сергеевич не испытывал: не являясь сторонником нового общественного строя, он добровольно вступил в Красную Армию, так как был готов отдать свои знания и силы для защиты страны от внешних врагов, в этом он видел свой воинский долг перед Отечеством.

22 июня 1941 г. застало Николая Каменского в том же штабе ЗакВО, войска которого продолжали оберегать южные рубежи СССР. Вскоре отец включился в организацию нового дела - ввода частей Красной Армии в Иран 25 августа 1941 г., поскольку Москва не очень доверяла Тегерану. Вот небольшое наблюдение. Летом 41-го в школу младших командиров, где учился и я, проходя ускоренный курс подготовки радиотелеграфистов, прислали роту, состоявшую из азербайджанцев. Их в еще более сжатые сроки, чем нас, по существу наспех, обучали радиоделу, чтобы потом распределить по десантным группам, предназначавшимся для заброски в Иран (для захвата мостов и железнодорожных узлов) до подхода основных сил РККА. В подготовке и проведении этой операции, кстати, почти неизвестной до сих пор, участвовал и отец.

На Кавказе, еще не ставшем прифронтовой территорией, в это время появился эвакуированный Военный институт иностранных языков Красной Армии (ВИИЯКА). Николая Сергеевича пригласили на работу в это военно-учебное заведение. Вместе с вузом отец переехал сначала в Баку, а затем в Москву (1943 г.). Он временно остановился у своей сестры Ирины Сергеевны. Здесь мы с ним и увиделись во время войны. Нашу воинскую часть перебрасывали с одного фронта на другой через столицу. Я получил отпуск на один день. Встреча была, с одной стороны, радостной: я отвык не только от отца, которого нашел поседевшим, но еще вполне бодрым, не только от близких мне людей, но даже от асфальта под ногами, от окон, уже не затемненных обязательной светомаскировкой, от уютной лампы под абажуром над столом. Вместе с тем было и грустно. Я ощущал перед Ириной Сергеевной нечто вроде вины за то, что ее сын, мой друг детства и двоюродный брат Валя. погиб, а я - нет.

В ВИИЯКА отец служил до конца жизни. Он получил звание подполковника, приобрел большой авторитет. Начал заниматься наряду с педагогической и научной работой (по написанным им учебникам учатся до сих пор). Бывшие курсанты Военного института, с которыми мне приходилось встречаться в разное время, не сговариваясь, вспоминали прежде всего его на диво огромную эрудицию. Он и в самом деле знал очень много: историю не только того или иного языка, который преподавал (отец в совершенстве владел несколькими европейскими и восточными языками), но и народа, на нем говорящего, его религию, а заодно и философию этой религии. Но сам продолжал держаться в тени. В Коммунистическую партию, как это было принято в те годы в среде интеллигенции, он не вступил.

Погиб Николай Сергеевич трагически. 13 июня 1951 г. его нашли висящим в петле в комнате, где он жил. Военная прокуратура определила случившееся как самоубийство...

Вспоминая своего отца, я вижу его всегда сдержанным, корректным по отношению ко всем окружающим, в том числе и по отношению к своим близким. Он всегда держал дистанцию. Так ему легче было наблюдать, оценивать, размышлять. Как бы заняв круговую оборону, он бдительно охранял свою "внутреннюю территорию" от вторжения извне. Наверняка, слишком много потаенного хранила душа Николая Каменского - подполковника Советской армии и... графа, бывшего воспитанника Пажеского корпуса...

Известнейшие полководцы:

• Каменский, Михаил Федотович (1738-1809), фельдмаршал
• Каменский, Сергей Михайлович («Каменский 1-ый»; 1771-1835), генерал от инфантерии
• Каменский, Николай Михайлович («Каменский 2-ой»; 1776-1811), генерал от инфантерии

Графы Каменские

Графы Каменские, по официальной версии, происходят от тверской ветви древнего рода Ратшичей-Акинфовичей , и писались Каменскими «старого выезда», в отличие от выехавших из Польши Каменских (Каминских) . Родословная Каменских в Бархатной книге доведена только до XVI века, вероятно потому, что во время её составления, Каменские, служили по Бежецкому верху, вдали от Москвы и опоздали с предоставлением сведений .

Дворяне Каменские

Дворяне Каменские происходят из Польского шляхетства. Ярош Каменский владел в Польше деревнями, которые его внук, Иван Каменский, (1696) разделил со своим братом Петром. Их потомки владели в Польше землями в Оршанском повете, а Лука, Василий и Мартын Каменские с потомками, по указу Павла I , по докладу Правительствующего Сената 11 сентября 1797 года утверждены в древнем дворянстве.

Описание гербов

Герб Каменских 1785 г.

Графский герб. Часть V. №9.

В щите имеющем пурпуровое поле посередине находится малый золотой щиток , с изображением чёрного двуглавого Орла Коронованного, на груди которого в красном поле виден скачущий на белом коне воин, поражающий копиём змия, а в лапах держит скипетр и державу.

Над щитком изображён серебряный полумесяц, рогами обращённый вниз и серебряный крест. В нижней половине щита через реку диагонально к левому нижнему углу означен из нескольких понтонов мост, с выбранными между некоторых из них досками.

Щит покрыт графской короной, на поверхности которой поставлен шлем, увенчанный графской же короной с одним страусовым пером. Намёт на щите пурпурный, подложенный серебром. С правой стороны щита поставленный солдат держит одной рукой щит, а другой опущенную концом вниз шпагу, а с левой стороны видна опрокинутая турецкая